История Озерска

Реорганизация управления Программой № 1 принесла положительные результаты. Получила ускорение работа по созданию первого экспериментального реактора.
   В Лабораторию № 2 начинают регулярно поступать партии графита и урана нужного качества, что дало возможность к ноябрю 1946 года получить. более 24 тонн урана и около 300 тонн графита.
   Чистота их проверялась в специальных палатках на территории лаборатории под руководством И.С. Панасюка. Б.Г. Дубовский, М.И. Повзнер и B.C. Фурсов занимались расчетами накопления плутония в реакторе.

Создание атомной промышленности в кратчайшие сроки и в условиях послевоенной разрухи представляло собой сложнейшую задачу, которая, как мы знаем, была блестяще выполнена.
   Несомненно, огромную роль сыграло и то, что в "урановый проект" были вовлечены лучшие ученые, специалисты, производственники, руководители государства и промышленности.
   Усилия всех участников Программы № 1 — от членов Политбюро до простого рабочего — объединял своеобразный штаб по созданию атомной промышленности, непрерывно держащий руку на пульсе событий. На наш взгляд, в него входили Л.П. Берия, Б.Л. Ванников, И.В. Курчатов, А.П. Завенягин, М.Г. Первухин, В.А. Малышев. Это не значит, что недооценивается роль многих и многих руководителей науки и производства. В этой книге о них будет достаточно сказано в своем месте.
   Выделяя эту небольшую группу руководителей, мы бы хотели подчеркнуть, кто являлся мозгом реализации урановой проблемы. Небывалая мощь, в основе которой лежали сплав высочайшего интеллекта и железной воли позволила этой когорте решить непосильную, на первый взгляд, задачу.
   Двумя важнейшими инструментами в руках этого штаба выступали Научно-Технический совет и Первое главное управление. (ПГУ).

Руководитель всех работ по созданию атомного оружия в СССР более тридцати лет был фигурой умолчания. Потерпевшего поражение в жестокой схватке за власть Л.П. Берию расстреляли на основании Закона от 1 декабря 1934 года, ранее позволявшего самому бывшему наркому внутренних дел творить чудовищные беззакония и уничтожать неповинных людей.
   В июле 1953 года Пленум ЦК КПСС единогласно постановил: "за предательские действия, направленные на подрыв Советского государства, исключить Л.П. Берию, как врага партии и советского народа, из членов Коммунистической партии Советского Союза и предать суду". В выступлениях вчерашних соратников по Политбюро Берия был назван "мерзавцем, чудовищным злодеем, агентом иностранной разведки, гнусным провокатором". Специальное Судебное Присутствие Верховного суда СССР установило виновность Берии в измене Родине, организации антисоветской заговорщицкой группы в целях захвата власти и восстановления господства буржуазии, в совершении террористических актов против преданных Коммунистической партии и народам Советского Союза политических деятелей. Его обвинили и в преступлениях против революционного рабочего движения в Баку в 1919 году, когда Берия состоял на секретно-агентурной должности в разведке контрреволюционного мусаватистского правительства в Азербайджане, в том, что он завязал там связи с иностранной разведкой, а в последующем поддерживал и расширял свои тайные преступные связи с иностранными разведками до момента разоблачения и ареста.
   Хрущев за долгие годы работы рядом со Сталиным хорошо усвоил правила борьбы на политическом Олимпе. Сталин никогда не оставлял в живых поверженных противников, считая, что униженный и оскорбленный политик опа" сен, как раненый зверь. Поэтому проигравший был обречен.

В атомный реактор требовался не просто уран, а металлический уран в виде цилиндрических блоков, герметически очехлованных алюминиевой оболочкой. Проблемой технологии получения металлического урана с 1943 года занимался Государственный институт редких металлов Наркомата цветных металлов, которым в 1943–1946 годах руководил А.П. Зефиров.
   Для решения проблемы в институте была образована Лаборатория № 1. Ее возглавила З.В. Ершова, прошедшая в тридцатые годы хорошую школу в лаборатории Марии Кюри. Лаборатория находилась в ведении Девятого управления НКВД. В начале 1944 года сотрудники лаборатории впервые получили карбид урана и порциями по десять килограммов передавали в Лабораторию № 2. Чуть позже был получен первый килограммовый слиток металлического урана.
   Возрастание круга задач, возникающих в работе с ураном, привело к организации в системе НКВД Научно-исследовательского института № 9, директором которого в январе 1945 года назначили В.Б. Шевченко. НИИ-9 пере-_ давалась вся тематика по урану, которая разрабатывалась в институте редких металлов. Кроме того, на НИИ-9 возлагалась разработка технологии выделения плутония из облученного в реакторе урана, создание технологии разделения изотопов урана методом центрифугирования и получения тяжелой воды.

Только к концу Великой Отечественной войны была создана научная база данных, необходимых для постройки атомного реактора, и закончена подготовка для получения необходимого количества металлического урана, графита и тяжелой воды. Всего к атомной проблеме было привлечено не более 100 научных сотрудников. Атомной промышленности, способной создавать необходимое оружие, практически не существовало.
   Отставание от Соединенных Штатов Америки, образовавшееся в 1941–1942 годах, Советскому Союзу не удалось преодолеть. Экономика страны с трудом выдерживала напряжение военных лет. На реализацию уранового проекта средств не хватало.
   Но были и другие причины. Сказывалась старая болезнь тоталитарного режима: игнорирование рекомендаций ученых, пренебрежительное порой отношение к ним, ориентация на единоличное мнение вождя.
   И.В. Курчатов постоянно апеллирует к руководителям правительства, обращая их внимание на серьезные упущения в осуществлении "уранового проекта". В письме к заместителю председателя Совета Народных Комиссаров, заместителю председателя Государственного Комитета Обороны, Народному комиссару внутренних дел Л.П. Берии от 29 сентября 1944 года он писал: "…за границей создана невиданная по масштабу в истории мировой науки концентрация научных и инженерно-технических сил". Курчатов пишет, что: "У нас же… положение дел остается совершенно неудовлетворительным.

И.В. Курчатов выбрал и осуществил удачную научную стратегию быстрого решения атомной проблемы. Он расчленил ее на ряд последовательных этапов и выделил главные задачи на каждом из них. И.В. Курчатов предложил сначала провести простейшие эксперименты по изучению свойств и характеристик атомного реактора, подкрепленных пусть еще недостаточно отработанной, но вполне приемлемой теорией.
   Теория ядерных реакторов давала объяснение процессов, вызванных цепной реакцией распада ядер урана. Наибольший вклад в эту работу внесли И.И. Гуревич, Я.Б. Зельдович, Ю.Б. Харитон, И.Я. Померанчук, А.И. Ахиезер, B.C. Фурсов, С.М. Фейнберг, И.М. Франк. Отдельные теоретические вопросы разрабатывали Н.Б. Мигдал, М.С. Козодаев, И.С. Панасюк. Систематичное изложение теории атомных реакторов нашло отражение в неопубликованной книге А.И. Ахиезера и И.Я. Померанчука "Введение в теорию нейтронных мультиплицирующих систем (реакторов)".
   Согласно теории атомных реакторов плутоний для атомной бомбы можно получить только тогда, когда в ядра урана попадают и расщепляют их на две половинки нейтроны, летящие с низкой скоростью. Отсюда вытекала серьезная проблема: какое вещество эффективнее всего способно "погасить" скорость нейтронов.

В то время, как на окраине Москвы рос первый научный центр по исследованию урановой проблемы, за тысячи километров от столицы шли поиски урановой руды. Для работы первого экспериментального атомного реактора было необходимо не менее ста тонн урана. Накопление такого количества урана было сложнейшей задачей, так как в стране отсутствовала уранодобывающая промышленность. Поэтому первое решение Советского правительства по "урановому проекту" было принято еще 27 ноября 1942 года. Государственный Комитет Обороны поручил Наркомату цветной металлургии приступить к производству урана из отечественного сырья. Комитету по делам геологии при Совнаркоме поручалось проводить разведку урановых месторождений. В 1943 году в этом комитете был создан отдел радиоактивных элементов, а во Всесоюзном институте минерального сырья имени Н.М. Федоровского — специальный урановый сектор № 6. Его возглавил профессор Д.И. Щербаков.
   Поиск месторождений урановой руды на огромной территории мог продолжаться долгие годы. Уран был необходим немедленно. Поэтому любая информация о месторождениях сразу же проверялась, а в указанный регион направлялась экспедиция геологов. Одновременно систематической ревизии на содержание урана подверглись все образцы, собранные геологическими партиями в 20-30-е годы в процессе геологических съемок и поисков железа, полиметаллов, угля, ртути, вольфрама и т. д. Эта работа затянулась на годы. Основанием для столь длительных, трудоемких исследований послужил опыт открытия уранового месторождения Табошар. Оно было открыто в Москве! В 1925 году в лаборатории Радиевого института исследовались образцы горных пород из разных районов страны. Ученые установили радиационную активность образцов, собранных в окрестностях древнего полиметаллического рудника Табошар. Химические анализы показали высокое содержание урана. Здесь начал действовать первый в стране урановый рудник.

Все работы по обеспечению добычи урана и строительству промышленных предприятий Государственный Комитет Обороны поручил Наркомату внутренних дел. Еще задолго до войны в его недрах были организованы два мощных производственных главка — горно-металлургический и строительный. Более миллиона заключенных выполняли огромный объем работ практически бесплатно. Однако на начальном этапе выполнения "программы № 1" вся мощь НКВД не требовалась. Основная нагрузка падала на Управление № 9, ведавшее специальными институтами и конструкторскими бюро — "золотыми шарашками" как их еще называли. В них находились высококвалифицированные специалисты, осуществлявшие разработку новейших образцов военной и гражданской техники и технологии. НКВД мог обеспечить и необходимый режим секретности.
   Работу по осуществлению "уранового проекта" в рамках Наркомата внутренних дел возглавил заместитель Л.П. Берии генерал-лейтенант Авраамий Павлович Завенягин.
   В самом начале 1943 года Завенягина вызвали к Сталину. Как пишет Ю.Н. Елфимов в книге "Маршал индустрии", генерал попал на совещание. Сталин без вступления спросил:
   — Товарищ Завенягин… Вот вы металлург и горняк. Вам известно что-либо о запасах урана и графита?
   Завенягин задумался:

Решение Государственного Комитета Обороны от 15 февраля 1943 года было крупным шагом на пути создания научной, сырьевой и строительной базы урановой программы. ГКО поручил И.В. Курчатову подготовить докладную записку о возможности и сроках создания атомной бомбы. Значительную помощь в ее написании оказали данные разведки. Здесь мы касаемся довольно щепетильного вопроса.
   Многие десятилетия отечественному обывателю внушалось, что советская разведка — самая гуманная в мире. С экранов кинотеатров и страниц многих книг в сознание советских людей внедрялся образ нашего не шпиона, нет — разведчика, который" поглощен решением гуманных проблем: предотвращением войны, спасением таких городов как Краков. И это соответствовало действительности. Но была и другая сторона деятельности советской разведки — научно-технический и промышленный шпионаж. Об этом, как правило, предпочитали молчать. Между тем, именно в данном направлении ведомство Л.П. Берии достигло наиболее впечатляющих результатов. Сегодня это трудно отрицать. Другое дело, когда вспомогательная роль разведки подменяется гипертрофированными амбициями ее руководителей. Ярким примером здесь служит книга бывшего заместителя директора службы внешней разведки НКВД генерал-лейтенанта П.А. Судоплатова. В ней утверждается, что решающую роль в создании атомного оружия в нашей стране сыграла внешняя разведка. Советские ученые и инженеры якобы лишь механически скопировали американскую бомбу и получили за это звезды Героев Социалистического Труда, Сталинские премии и другие отличия. Такая точка зрения — объяснимая реакция на замалчивание роли советской разведки в создании атомной бомбы.

Курчатов - создание атомного оружия
В то время, как все работы по урановой проблеме были свернуты, руководители внешней разведки, отвечавшие перед Сталиным за научно-технический шпионаж, не забыли об атомной бомбе.
Сталин еще в начале 30-х годов требовал от внешней разведки вести настоящую охоту за техническими и научными новинками, которые разрабатывались в наиболее развитых странах Запада. Использовалась любая возможность, чтобы получить преимущество в гонке вооружений, развернувшейся в Европе после прихода Гитлера к власти.